Зимняя жертва - Страница 48

Кухня.

За гигантским раскладным столом посередине, накрытым к обеду, сидит в напряженном молчании, должно быть, семья Мюрвалль в полном составе. Их больше, чем она видела в окне, и вовсе они не срослись между собой. Малин успевает насчитать трех женщин с младенцами на руках; дети самых разных возрастов сидят вокруг стола на стульях. Разве некоторые из них не должны быть в школе? Надомное обучение? Или они еще слишком малы?

Мужчин здесь двое: один гладко выбрит, у другого короткая ухоженная борода. Они одеты в такие же рабочие комбинезоны, что и Элиас Мюрвалль, и имеют такой же решительный вид. Выбритый кажется моложе — должно быть, это Адам. Он постукивает по поверхности стола, словно это дверь, у него синие глаза такого темного оттенка, что кажутся черными, как у матери. Средний брат, Якоб, лысеющий, с заметным под комбинезоном брюшком, сидит у камина и смотрит затуманенным взглядом, словно ему уже тысячу раз приходилось сталкиваться с полицейскими и он тысячу раз посылал их ко всем чертям.

Мать семейства стоит у камина — худенькая невысокая женщина в красной юбке и серой кофте.

— По средам у нас на обед капустный пудинг, — обращается она к Малин.

— Отлично, — отзывается Зак.

— А вам-то откуда знать? — удивляется хозяйка. — Или вы уже ели мой капустный пудинг?

Одновременно она жестом приглашает Элиаса сесть наконец за стол.

Несколько детей, потеряв терпение, спрыгивают со стульев и убегают из кухни в гостиную, откуда устремляются по лестнице на второй этаж.

— Ну?

Старушка смотрит на Малин, потом на Зака.

Нисколько не смутившись, даже слегка улыбаясь, Зак переходит к делу:

— Мы здесь в связи с убийством Бенгта Андерссона, который фигурировал в деле об изнасиловании вашей дочери Марии Мюрвалль.

И Малин, несмотря на эти неприятные слова, ненадолго ощутила внутри себя тепло. «Именно так все и должно быть, — подумала она. — Явившись в это осиное гнездо, Зак бесстрашен и держится с достоинством. Иногда я об этом забываю, но знаю, что меня в нем восхищает».

Ни малейшей реакции со стороны хозяев.

Якоб Мюрвалль лениво тянется через стол, достает сигарету из желтой пачки «Бленда» и закуривает. Младенец на руках молодой женщины начинает хныкать.

— Мы ничего не знаем об этом, — отвечает хозяйка. — Или как, мальчики?

Братья за столом качают головами.

— Ничего, — ухмыляется Элиас, — ничего.

— Вашу сестру изнасиловали. И один из тех, кто фигурировал в этом деле, найден убитым, — говорит Зак.

— Что вы делали в ночь со среды на четверг? — задает вопрос Малин.

— Мы ни черта не должны им рассказывать, — говорит Элиас подчеркнуто напористо, как кажется Малин, словно боится выглядеть слабаком.

— Нет, вы должны, обязаны даже, — говорит Зак. — Ваша сестра…

Адам Мюрвалль поднимается со своего места, вытягивая руки, и кричит через стол:

— Очень даже может быть, что этот дьявол изнасиловал Марию! А теперь он мертв — и это только к лучшему!

Цвет его глаз меняется от темно-синего до черного.

— Может, теперь она успокоится.

— Мальчик, сядь, — доносится голос матери со стороны камина.

Теперь дети начинают кричать, женщины пытаются их успокоить, а Элиас Мюрвалль прижимает брата к стулу.

— Ладно, — произносит хозяйка, когда все утихает. — Теперь, я думаю, пудинг готов. И картошка тоже.

— Асатру, — говорит Малин. — Вы имеете какое-то отношение к этой организации?

Комната оглашается дружным хохотом.

— Мы нормальные парни, — говорит Якоб Мюрвалль. — Не викинги.

— Вы храните дома оружие?

— Охотничьи ружья есть у нас у всех, — отвечает Элиас Мюрвалль.

— Как вам удалось получить на него лицензию? С вашим прошлым?

— Вы о наших детских шалостях? Это было так давно…

— У вас есть «салонное» ружье?

— Какое вам дело!

— Так это не вы стреляли в окно Бенгта Андерссона? — спрашивает Малин.

— Если кто и стрелял в его окно, — отвечает Элиас Мюрвалль, — то сейчас ему это уже без разницы.

— Мы хотели бы взглянуть на ваш оружейный сейф, — говорит Зак. — Ведь у вас есть такой? У нас много вопросов, и мы хотели бы поговорить с каждым из вас по отдельности. Здесь и сейчас или в участке, выбирайте сами.

«Женщины, — думает Малин. — Они смотрят на меня, их глаза пытаются понять, чего я хочу. Как будто я должна забрать у них нечто такое, что они готовы защищать до последнего вздоха, даже если в глубине души вовсе не хотят этого».

— Вы можете вызвать моих мальчиков на допрос. И мы дадим вам осмотреть сейф, если придете с ордером на обыск, — говорит женщина. — Ну а сейчас мальчикам Мюрвалль пора есть, сами видите.

— Мы хотели бы поговорить и с вами, фру Мюрвалль, — обращается к ней Зак.

Ракель Мюрвалль задирает нос к потолку.

— Элиас, проводи полицейских.

И вот Малин и Зак снова стоят на морозе, смотрят на фасад, на очертания предметов за мутнеющими стеклами. Малин чувствует, как это приятно — снова быть в обуви.

— И так можно жить в Швеции сегодня! — восклицает она. — Вне всяких норм. Странный анахронизм…

— Я так не думаю, — отвечает Зак и затем выдвигает первое попавшееся объяснение, которое ему приходит в голову: — Это все пособия. Чертовы пособия! Слово даю, вся эта шайка получает и по безработице, и социалку, и весь полный комплект. И детские на такую ораву наверняка составляют в месяц целый капитал.

— Насчет пособий не уверена, — возражает Малин. — Скорее всего, здесь не только это. И тем не менее… Третье тысячелетие. Швеция. Семья, которая, как кажется, живет исключительно по своим внутренним законам.