Зимняя жертва - Страница 68

— Но он возвращается завтра рано утром. Мы думаем допросить его сразу.

— А любовник Маргареты Свенссон? Может ли он что-либо рассказать о делах ее сына? Ведь он пытался наладить с парнем контакт?

— Мы допросим Никласа Нюрена в течение дня. Вчера вечером мы предпочли избушку Мюрваллей.

— Отлично. Но сегодня на первом месте четвертый брат. Я побеседую с этой семьей, — обещает Свен.

— То есть Карл? — говорит в трубку Ракель Мюрвалль. — Но он же переехал в город.

«Переехал в город? Ведь это всего в какой-нибудь миле отсюда, а звучит, как будто на другой стороне земного шара», — думает Свен Шёман.

— Тут не о чем говорить, — заключает Ракель Мюрвалль и кладет трубку.

— Это здесь. — Зак останавливает машину перед ослепительно-белым трехэтажным домом на Таннефорсвеген возле завода «Сааб». По всей видимости, дом построен в сороковые годы, когда «Сааб» шел в гору и сотнями выпускал истребители. Пиццерия на первом этаже обещает «Каприччиозу» за тридцать девять крон, а в буфете «Иса» напротив снижены цены на кофе «Классик». Желтая краска на вывеске пиццерии отслаивается, и Малин с трудом может прочитать название: «Кониа».

Они перебегают широкий тротуар. Дрожа от холода перед незапертой дверью, читают на табличке: Андерссон, Рюдгрен, Мюрвалль. Три квартиры.

Лифта нет.

На лестничной площадке второго этажа Малин начинает задыхаться и чувствует сильное сердцебиение. Когда они подходят к дверям третьей квартиры, она дышит с трудом. Рядом сопит Зак.

— Как же тяжело с этими лестницами! — говорит он, задыхаясь. — Каждый раз этому поражаюсь.

— Да, вчерашний снег — пустяк по сравнению с этим, — соглашается Малин.

Мюрвалль.

Они нажимают кнопку. За дверью квартиры раздается звонок, потом наступает тишина. Должно быть, внутри никого нет. Они звонят снова, но никто не открывает.

— Наверное, он на работе, — говорит Зак.

— Может, позвоним к его соседям?

Рюдгрен.

После двух сигналов им открывает пожилой мужчина с огромным носом и низким лбом. Он глядит на них подозрительно.

Малин показывает удостоверение.

— Мы ищем Карла Мюрвалля. Его нет дома. Может, вы знаете, где он работает?

— Я ничего не знаю об этом.

Мужчина ждет.

— Вы знаете…

— Нет.

Он закрывает дверь.

Кроме него во всем подъезде обнаружился еще только один человек — пожилая дама. Она решила, что они из службы помощи на дому и принесли ей обед.

Один за другим братья выходят из своих камер и занимают место в комнате для допросов, где их ждет Свен Шёман.

— У меня нет брата по имени Карл, — говорит Адам Мюрвалль, проводя рукой по лбу. — Вы утверждаете, что мы родственники, и, с вашей точки зрения, так оно и есть. Но не с моей. Он выбрал свою дорогу, мы свою.

— Ты знаешь, где он работает?

— Я ведь не обязан отвечать на этот вопрос?

— Как думаешь, Малин, может, подождем его в пиццерии и пообедаем? Потом посмотрим, не зайдет ли он домой перекусить.

Они стоят возле машины, Зак возится с ключами.

— К тому же я страшно давно не ел пиццы.

— Не возражаю. Может, там знают, где он работает.

В пиццерии пахнет сухим орегано и дрожжами. На стенах не обычные тканые обои, а пестрые гобелены в розовых и зеленых тонах, стулья в стиле «баухаус» и лакированные дубовые столы. Смуглый мужчина с неправдоподобно чистыми руками принимает у них заказ.

«Интересно, это его заведение? — думает Малин. — Ведь это не миф, что иммигранты вынуждены начинать свое дело, чтобы прокормиться. Что бы сказал на это Карим? Вероятно, он поставил бы тебя в пример. Человека, который не перекладывает заботу о себе на чужие плечи, а рассчитывает только на собственные силы. Будем надеяться, что тебе воздастся по заслугам и твои сыновья, — мысленно обращается к мужчине Малин, — войдут в число лучших на своих курсах в университете. Будем надеяться на это».

— Что предпочитаете из напитков? Это входит в стоимость обеда.

— Колу, — отвечает Малин.

— То же самое, — присоединяется Зак и вытаскивает вместе с бумажником, из которого собирается расплатиться, полицейское удостоверение.

— Вы знаете некоего Карла Мюрвалля, проживающего в этом доме?

— Нет. Я такого не знаю. Он сделал какую-нибудь глупость?

— У нас нет оснований так думать, — отвечает Зак. — Мы просто хотели поговорить с ним.

— Увы.

— Это ваше заведение? — спрашивает Малин.

— Да, а что?

— Я просто спросила.

Они занимают места за столиком, откуда просматривается подъезд к дому. Через пять минут хозяин заведения ставит перед ними две пиццы. Лужицы расплавленного сливочного сыра в томатном соусе, ветчина, шампиньоны.

— Приятного аппетита.

— Спасибо, — говорит Зак.

Они обедают, поглядывая в сторону Таннефорсвеген, на проезжающие мимо автомобили, на серо-белые клубы ядовитого газа, тяжело стелющиеся по земле.

«Откуда эта пропасть между людьми одной крови?» — спрашивает себя Свен Шёман, только что закончивший допрос Якоба Мюрвалля, чьи слова засели у него в голове.

— Он выбрал свою дорогу, мы свою.

— Но вы же братья!

— Братья не всегда братья, или как?

Что может произойти между людьми, которые должны радоваться друг другу, помогать и подставлять плечо, а вместо этого сделались врагами? Многое способно встать между людьми: деньги, любовь, вера — что угодно. Но семья! Внутри семьи! Ведь если мы не можем найти общий язык в малом, как нам навести порядок в большом?