Зимняя жертва - Страница 87

Надо видеть, как он двигается.

У него темные глаза, и мускулы его напряжены.

Как все расступаются перед ним, как, словно повинуясь инстинкту, отходят в сторону, когда он приближается с одной, другой, третьей или четвертой.

Он неотразим, Калле.

Сладкие летние ароматы мешаются с запахом пота, который распространяют тела танцующих. Прочь, недельная усталость. Тело жаждало этого, и кровь быстрее движется в жилах, заставляя его ныть от желания.

Он увидел меня.

Но он ждет.

Он танцует один, готовится. Подтянись, Ракель, подтянись. Оркестр на сцене, пахнет колбасой, водкой и страстью. Раз, два, три… Все они толстые от шоколада, который засовывают в рот прямо с конвейера, но только не ты, Ракель, не ты. У тебя все на месте, так что подтянись, бюст вперед, только для него, когда он пройдет мимо в танце с той или с другой.

Он — животное.

Он — дикая страсть.

Он — насилие. Необузданный, первобытный тип. Такие не отступают, сопротивляются до конца, у них нет ни голоса, ни места в шоколадной стране.

И сегодня Калле будет танцевать с тобой, Ракель. Только подумать — ты и он… Сегодня Ракель танцует последний танец с Калле, сегодня она дышит запахом его пота.

Итак, перерыв. Людской поток устремляется в вечерний парк. Цветные фонари и очереди за колбасками. Опустошаемые «чертвертинки» и мотоциклы у входа. Суровые взгляды, девчонки — и Калле. Он проходит мимо них, слизывая горчицу с колбаски и глотая, а шоколадная толстушка рядом с ним подпрыгивает. И вот он смотрит на меня, отделяется от нее и идет ко мне, но нет, еще нет. Я поворачиваюсь, направляюсь в сторону туалетов, проталкиваюсь в женский и все время чувствую его шаги, его быструю походку и дыхание зверя за спиной.

Еще нет, Калле.

Моя красота не для всех.

На щите загорается надпись «Белый танец».

И женщины толпятся вокруг него, вокруг мужчины. Единственного здесь, кто заслуживает этого титула.

Но он отказывает им.

Смотрит на меня.

Должна ли я? Никогда. Моя красота не для всех. И вот он танцует снова, теперь в его объятиях другое тело, но это меня он ведет сейчас по паркету.

Кавалеры.

Я отказываю одному, другому и третьему.

И вот подходит Калле.

Я прижимаюсь к деревянной панели.

Он берет мою руку. Он ни о чем не спрашивает, просто берет ее, но я отрицательно качаю головой.

Он тянет меня за собой.

Нет же.

— Танцуй, Калле, — говорю я, — занимайся этим с обычными шоколадными девками.

И он отпускает мою руку, хватает какую-то девку, что стоит рядом, и кружит, кружит ее, пока музыка не смолкает. И вот я стою у выхода в парк и смотрю, как он приближается ко мне, как держит под руку ту, или другую, или третью, или четвертую.

«Калле», — почти беззвучно шепчу я.

Я жду, медлю на месте. Звук удаляющихся мотоциклов, шум опьянения, которое постепенно перейдет в сон и завтрашнюю головную боль. Фонари гаснут, музыканты несут свои инструменты в автобус.

Я знаю, что ты вернешься, Калле.

Тихо журчит канал. Сегодня такая темная ночь и ни единой звездочки. Облачная пелена — словно завеса на небе, затянувшая и звезды, и луну.

Как долго мне ждать?

Час?

Ты идешь.

Калле, ты уже закончил с нею?

Там, где ты сейчас проходишь, дорога делает поворот, и ты кажешься таким маленьким на фоне желтого фасада деревянной сторожки.

Но ты не мальчик.

Не потому ли я жду тебя этой влажной прохладной июньской ночью, не потому ли мне жарко, так жарко, что ты становишься выше ростом в моих глазах.

Твоя рубашка расстегнута.

Я вижу волосы у тебя на груди, твои черные глаза. И вся сила, что есть в тебе, направлена сейчас на меня.

— Так ты еще ждешь?

— Я просто здесь стою.

И ты берешь меня за руку и ведешь по дороге, мимо маленьких, недавно построенных вилл. Мы сворачиваем налево, на лесную тропку.

Что же будет?

Чего я жду?

Твоя рука.

Внезапно она становится чужой. Твой запах, твоя тень становятся чужими.

Я не хочу сюда. В лес. С тобой. Я хочу, чтобы ты отпустил мою руку.

Пусти.

Но ты сжимаешь ее все крепче, и я иду за тобой в темноту, Калле, хотя уже не знаю, хочу ли этого.

Ты бурчишь себе под нос.

Говоришь о водке, бормочешь что-то, и твой запах сливается с запахом леса. В нем есть сила новой жизни, но есть и что-то гнилостное, неуловимое.

Пусти, пусти.

Сейчас я говорю это вслух. Но ты тянешь меня дальше, ты тащишь меня силой. Я ждала от тебя именно такой грубости.

Ты лев? Леопард? Крокодил? Медведь?

Я хочу ускользнуть.

Я Ракель.

Дерзкая.

Слышится бормотание.

И вот ты останавливаешься. Черные полосы вокруг нас. Ты поворачиваешься, и я хочу ускользнуть, но ты ловишь мою другую руку, поднимаешь меня. Сейчас в тебе нет ничего человеческого. Свет остался позади, мечты далеко.

Тихо, сука. Тихо.

И вот я лежу на земле, нет, нет, не здесь, и ты закрываешь мне рот, и я кричу, но чувствую только привкус железа и что-то сильное и длинное, поднимающееся внутри.

Так, так, теперь тихо, Калле пришел.

Земля вгрызается в меня, жжет.

Неужели я хотела этого? Желала?

Ведь я Ракель, и моя красота не для всех.

Калле.

Я буду такой, как ты, только хитрее.

Ты разрываешь меня, но я больше не протестую, лежу спокойно. Удивительно, как я могла так сжаться за несколько мгновений, превратиться в ничто.

Я разрываюсь на части, я взрываюсь, я не могу дышать под тяжестью твоего тела, и все-таки тебя здесь нет.

А теперь ты готов.